40 / 60
38
Люди Ветра 2 • 2009
клещи, втулочки, и за пять минут нам все
сделал. Мы его не просили, понимаете?
Вот такое отношение было. А до этого, на
прикидочных гонках, мы с ними ноздря в
ноздрю резались. Мы же соперники, а он
сам пришел и помог. Но гонку мы потеряли
тогда. Там было много потерь, и я считаю,
что мексиканская Олимпиада получилась
очень неудачной. В том числе из‑за «тьмы
ученых». Там и комплексно-научная группа
была, но абсолютно была не продумана
схема акклиматизации. Это же тропики,
в тени до 40 градусов, влажность 90 про-
центов, очень трудно. И у нас получилось,
у всего экипажа, мы приехали туда за 20
дней, получилось так, что буквально за сут-
ки до регаты самой мы все трое получили
нарушение терморегуляции — солнечный
удар. Вплоть до потери сознания. И не вы-
йдя из этого, сразу пошли в гонки. А из те-
плового удара нужно выйти, нужно время,
а у нас времени не было. Утром в океан.
И целый день под палящим солнцем и об-
ратно. Плюс еще эта мертвая зыбь. Короче
говоря, эта слабость смазала все. А когда
мы вернулись в Союз, в ноябре или дека-
бре, я поехал в Москву для отчета, мне там
дали перевод статьи из иностранного жур-
нала — статья Пауля Эльвстрема была. Он
был там на предолимпийских регатах, а
журнал этот вышел, по‑моему, уже в марте
или апреле. До Олимпиады еще. И он там
четко писал, что европейцам надо приез-
жать с учетом климата, в Акапулько, имен-
но, про Акапулько он писал. Или за три ме-
сяца, чтобы пройти акклиматизацию, или
не раньше, чем за 2‑3 дня, чтобы не успеть.
А у нас как раз 20 дней прошло, и мы по-
пали под пик акклиматизации.
Формы никакой не было. Дали нам
гимнастическое шерстяное трико в об-
тяжку. Шапка у нас была велосипедная с
белым козырьком — матовая пластмасса.
Еще одно солнце у тебя на глазах постоян-
но висит, уши горят, у меня после этого еще
несколько лет хрящи торчали из ушей…
Хорошо, мы там панамки американские
купили, они‑то знают, что делают: у них бе-
лая панамка, а с нижней стороны, обшита
темно-синим материалом, т. е. солнце не
давит через козырек. А «голландцы» (прим.
ред. — класс «Летучий Голландец») наши
гонялись на олимпиаде в алых кальсонах,
во флотских.
Валерий Афанасьев:
Я на «откренку» пару
раз вылез, и уже порвалось это трико.
Ю.А.:
Выкупаешься в океане и еще хуже
себя чувствуешь, вода горячая, она не
охлаждает, а наоборот. Самое главное, не
был продуман правильный подход к подго-
товке, по акклиматизации, по форме… Мы
11 из 23. Чуть ли не до последней гонки мы
претендовали на место в пятерке.
Вопрос:
Какие лучшие приходы у вас были
на Олимпиаде?
В.А.:
Четвертый приход был, один.
Вопрос:
Когда появились металлические
мачты?
Ю.А.:
Году в 1971. Но это нам как раз было
минусом. Нашу деревянную мы закрасили —
там ничего не видно было. С этой мачтой мы
шли очень здорово. А что касается металли-
ческих, мы не первые получали эти мачты, да
и настройки там были совсем иные. Понадо-
билось года два, чтобы привыкнуть к этому.
В.А.:
Это пока не получили эльвстремов-
ские мачты, те были гораздо лучше. Сна-
чала были нордсэйловские, но они были не
очень удачные.
Вопрос:
Юрий, расскажите как вы к чем-
пионату Европы готовились, поподробней.
Ю.А.:
Замечательно. Это был единствен-
ный случай, когда мы приехали туда заго-
дя, дней за десять и отгонялись всю регату.
Мы отгонялись Хельсенскую регату, много
гонок было на той же самой акватории. Ак-
ватория там была неоднозначная, непро-
стая. Мы там очень много призов собрали,
целый мешок.
Вопрос:
А предыдущий чемпионат Евро-
пы?
Ю.А.:
Там очень сильные и сложные тече-
ния были, так просто в порт даже не по-
дойдешь под парусами, нужно только на
буксире было. У нас на Белом море тоже
приливы и отливы и все это по часовой
стрелке ходит. Но там нам давали карты, а
мы не «въехали».
Вопрос:
Как вы тренировались здесь на
Двине? Что вы отрабатывали?
Ю.А.:
Мы знали, где мелко, а где глубоко,
где сильное течение, где слабое. Ходили
на «драконе» на Соловки несколько раз,
порядка 140 миль до Соловков, и в Перто-
минск ходили.
Вопрос:
Вы без пары тренировались,
спарринга не было?
Ю.А.:
Ну почему, здесь же были еще «дра-
коны». «Драконов» было много, в Архан-
гельске где‑то тринадцать их было. У меня
в жизни было три «дракона «Норд», а вот
это четвертый «Норд», где мы с вами на-
ходимся. Когда успехи в парусном спорте
закончились, я сам принял решение уйти
в 1975 г. Мы все ушли. И я начал работать
тренером со сборной. С детьми никто не
работал, и я стал раскручивать работу с
детьми. Я вспомнил, как мы в молодые годы
учились у старших и росли. Преемствен-
ность была нарушена.
Вопрос:
А какова судьба ваших трех «дра-
конов»?
Ю.А.:
Переделаны все. Причем так, что
уже не восстановить.
n